Отчет профессора С.Снейпа. День Четвертый (начало)

…На рассвете я все же выкроил пару часов сна. Он был глубок и лишен сновидений – благодаря родному подземелью и двум студентам, не забывшим о договоре.

Утро принесло несколько новостей. Первая – силами аврориата из озера был выловлен труп Людо Бэгмана, турнирного арбитра и милейшего человека, любившего закладывать за воротник. Предполагалось, что история с Кэти Бэлл вышла нарушу во всей красе, и Бэгман, предвидя пересмотр своего дела Визенгамотом, предпочел Азкабану легкую смерть (официальна версия).

Вторая – Микаэла Фидес прошедшей ночью просила Орден Феникса не считать ее более членом Ордена Феникса, а считать отдельным аврором. Миссис Фидес решила вернуться в семью. Теперь ее труп со словами соболезнования отправляется в родовое поместье (Малфой-менор).

Третья – из длительного отпуска в Хогвартс вернулась мадам Помфри, весьма кстати, иначе здесь все остались бы без медперсонала.

Четвертая – в связи с временным распадом Попечительского Совета, пропажей соперничающей делегации и смертью арбитра Департамент Магических игр и Спорта приостанавливает шахматный турнир (то есть Министерство сворачивается).

Пятая - Гермиона Гренджер только что вышла из больничного крыла.

На часах было ровно одиннадцать часов, и весь Хогвартс исправно сдавал зачеты. Нет ничего более отвлекающего от катастроф, чем экзаменационная лихорадка.

Экзаменационное расписание было составлено на самую скорую руку, предметы перекрывали друг друга и наслаивались на факультативы, поэтому длинная лента одиночек потянулась в кабинет зелий с десяти, и с небольшими перерывами продолжала тянуться до вечера. Никакой возможности организовать этот поток не предвиделось – что ж, тем хуже для них! В отличие от стремящийся к оптимизации МакГонагалл, принявшей с утра пораньше сдвоенные факультеты и наградившей их билетами, я брал вопросы из головы и заставлял отвечать, глядя мне в глаза. Разумеется, вопросы могли иметь или не иметь отношения к школьной программе. Это же касалось варки зелий. Кому-то попались жабросли и бубонтюборы.

Смерть, собравшая жатву с Хогвартса, сделала воздух прозрачным и хрустким. На сердце у меня было пусто и светло (возможно, виноваты обильные пробы с зачетных бальзамов). Я знал, что поганцы настрополились подсказывать друг другу, используя систему еле заметных условных жестов – но в этот день было чертовски приятно обманывать себя, а не ловить студентов на шпаргалках. Раз в год можно представить, что отлетающие от зубов ответы продиктованы качеством преподавания (стопроцентное заблуждение).

В районе полудня на пороге возникла бледная и сосредоточенная Гренджер. Она попросила позволить ей сдать теорию отдельно, поскольку пропустила лекцию из-за болезни и вообще нечетко помнит события последних дней – но готова сдавать практикум любой сложности. Это заявление сделало ей честь (рядовой гриффиндорец вообще не подумал бы являться на экзамен, празднуя свое спасение в окружении корреспондентов). Потом она просила назвать ей книги, по которым она могла бы восстановить пропущенный материал. Я дал ей допуск в Запретную Секцию (где-то там должны были сохраниться мои разработки) – и задал готовить эмпатическую мазь. К моему изумлению, бубонтюбор у Гренджер был собственный, хотя и не очень сытый.

Через десять минут после Гренджер на пороге возник бледный и сосредоточенный Поттер. По его лицу, полному роковой решимости, было ясно, что знаний по предмету у него, как и прежде, нет. Но валить Поттера, ныне товарища по аврорскому ордену, смысла теперь не имело – как раз наоборот, вступал в силу блат (для приличий именуемый взаимоподдержкой). Поэтому я посадил его рядом с Гренджер, дал то же задание – и старательно отвел глаза.

Накормленные отработчиками бубонтюборы произвели ожидаемый эффект. Выглядели они в высшей степени неприлично, а на ощупь, надо полагать, были просто омерзительны. Глядя на лицо Поттера, меняющее цвет, я по старой памяти поймал себя на злорадстве.

---

…Поттер, конечно, не мог прийти на заявленную беседу ни в семь утра (когда я только лег, а он, надо полагать, видел десятый сон), ни в восемь, когда вылавливали труп Бэгмана, ни в девять, когда начались экзамены по Трансфигурации и Чарам. Получив свою запись в зачетке, он побежал на ЗОТС, а ко мне явился факультет Равенкло.

Разумеется, обеда в этот день у меня снова не получилось – оно и к лучшему. Пусто и светло теперь было не только на сердце. Я всерьез задумался об увольнении, и эта мысль больше не представлялась крамольной.

Потом в кабинет вплыл призрак Микаэлы Фидес.

Печальное привидение указывало глазами на мою лабораторию. Я счел возможным оставить прилежных равенкловцев наедине с котлами, и вслед за призраком покинул класс.

Микаэла была полна недоумения и той самой скорби, которая наступает от причиненной несправедливости. Именно эти переживания заставляют призраков стенать по ночам, пугать смертных и виться вокруг места собственной гибели.

История гибели выглядела более чем неприглядно.

Накануне миссис Фидес, проведя сутки в тяжелых раздумьях и наблюдениях, пришла к выводу, что семья для нее дороже карьеры. Она не собиралась оставлять должность хирурга и удел аврора, но резонно предположила, что человеку с восстановленной фамилией Малфой в Ордене Феникса доверять не будут. Поэтому, как честный человек, она явилась в штаб и сообщила о своем решении, попросив более не считать ее действительным членом организации. После этого, не получив возражений, она вернулась на рабочий пост и занялась лечением Гренджер. Потом в ее кабинет вошли миссис Амбридж и представители Ордена Феникса, с порога наложив Силенциум, потребовав палочку и перегородив выход. Потом – без палочки и уже без Силенциума - ей под Веритасерумом задали три очень избирательных вопроса: действительно ли она возвращается в семью, действительно ли она не желает работать на орден и есть ли у нее обязательства перед Люциусом Малфоем. Поскольку последний являлся двоюродным братом Микаэлы, она отверила утвердительно. Это решило дело – отпускать к врагу напичканного знаниями аврора бывшие товарищи не собирались – поэтому Микаэла, сумевшая выскочить в коридор, была убита в спину фирменным аврорским проклятьем.

Сказать мне было нечего – вчерашняя картина только прибавила объем. Считать себя членом Ордена Феникса мне тоже не хотелось.

---

…После этого день мой стал складываться странно. В районе обеда (на фоне приходящих вразнобой экзаменоваться) снова появилась Гермиона Гренджер с весьма и весьма странной просьбой. Она беспокоилась, что после минувших суток испытывает проблемы с памятью, которые никто не в силах решить – она не помнит существенный кусок, и очень хотела бы его восстановить. Какая-то добрая и умная душа посоветовала ей обратиться к лигилименции – «возможно, то, что стерто из сознания, пребывает в подсознании, и его можно как-то подцепить». Одним словом, мисс Гренджер просила просмотреть ее мозг.

Что делать. Вытесненные картины насилия – это не тот товар, который я с удовольствием приобретаю. Но именно эти картины содержат порой бесценную информацию.

…Из глубин сознания Гренджер выплыл треклятый ритуал, проводимый старшим Малфоем и полным составом Дурмстранга, со всеми именами, мотивами и подробностями. Я тщательно записывал все. Потом показал Гренджер с просьбой отметить неточности. Бедная Гермиона была достаточно удручена и, похоже, еле дышала – но мужественно просмотрела записи. Я попросил ее подписать это как свои свидетельские показания. Она подписала, поблагодарила и вышла.

Теперь у меня на руках был единственный документ, хоть как-то оправдывающий деятельность Ордена Феникса. Если дело дойдет до суда – а это случится непременно, когда соседнее государство хватится ректора своего института и его делегацию – особенно же девочку 12 лет (наше сообщество очень любит драмы) – Хогвартс сможет предъявить хотя бы одного свидетеля. Вторым будет Алекс Эйвери. Я полагал, что Дамблдор должен мне тройной оклад.

С этой бумагой, приняв по пути пару зачетов, я и отправился к директору.

Что сказать? Директор равнодушно положил бумагу под сукно. Он сделал это с выражением такой усталой брезгливости, что стало ясно – читать он не будет, ни сейчас, ни когда-либо еще. Я осторожно поинтересовался судьбой миссис Фидес – неприятные слухи о разнуздавшихся аврорах должны иметь противовес. Директор скривился и сделал вид, что ему ничего не известно, работа врача – опасная профессия, мало ли как непрофессионально можно снять с больного проклятье?

---

…Конечно, с любым другим старым человеком можно допустить, что он не все знает. Но только не с директором Альбусом Дамблдором. Значит, это официальная политика.

По дороге в класс в пустом коридоре мне попался Поттер. Это было очень и очень кстати.

- Поттер! – остановил его я. – Немедленно идите со мной. Нам нужно поговорить о… политике Ордена Феникса.
- Да! – как и вчера, легко согласился Поттер. – Я и сам хотел…
- …Так что прошу вас как представителя…
- Но я больше не член Ордена Феникса, - опустил глаза Поттер.
- Что?! – оторопел я.
- Меня исключили, - посмотрел вбок Поттер. – За убийство.
- Что?! – второе известие было хуже первого. – Кого вы, черт возьми, убили?..
- Людо Бэгмана, - посмотрел на свои руки Поттер.
Как это было на него похоже!

Без лишних слов я схватил его за руку и поволок в подземелья.

---

По дороге вниз мне, разумеется, встретился Люпин. Чтобы он не успел подумать, что я тащу его любезного Поттера на расправу, я предупредительно гаркнул:

- Ремус, вы мне нужны!

В кабинете зелий сидели три отаботчика и Аластор Грюм, забывший в моей лаборатории энциклопедию. Грюма я тоже пригласил войти. Последней – исключительно благодаря заботе декана о своем студенте – появилась МакГонагалл.

…Отработчики отправились прочь, а неполный состав Ордена Феникса приступил к работе.

- Итак, - сказал я, обводя глазами компанию. Линялый меланхолик-оборотень, монументальный аврор-инвалид, деканша-сплетница, занявшая мою кровать, и смущенный очкарик 16 лет. Говорить никто не хотел, половина присутствующих не знала, в чем дело.
- Итак. Я счел себя вправе собрать здесь доступных представителей Ордена Феникса, поскольку у нас серьезные проблемы. К этим проблемам необходимо выработать некое отношение. Желательно, чтобы оно был индивидуальным и честным.

…Все внимательно и привычно молчали. Люпин разглядывал руки.

- У нас, господа, три вопроса. Первое – мистера Поттера исключили из Ордена Феникса за убийство человека. Второе – Орден Феникса в обход закона убил иностранных студентов, включая двенадцатилетнего ребенка. Третье – Орден Феникса убил своего представителя Микаэлу Фидес, когда она попыталась цивилизованно покинуть наши ряды. Лично у меня вопрос один – является ли Орден Феникса организацией, стоящей над любым законодательством и судом, и имеет ли он эксклюзивное право в решение вопроса о жизни и смерти человека?

…Все молчали, видимо, привыкнув к монологам Альбуса и его риторическим вопросам. Поттер склонил голову. Я разозлился.

- …Другими словами говоря, я спрашиваю вас, чем это отличается от деятельности Упивающихся Смертью – организации, куда легко войти, но крайне сложно выйти?

Тут, к счастью, настало оживление. Все заговорили разом. Стало очевидно, что в ситуации не ориентируется никто, включая меня самого. Но у меня была хотя бы ярость.

- Поттер убил человека? – заинтересованно сказала Минерва с неким ликованием в голосе. – А кого?
- Людо Бэгмана.
- А!.. А может быть, это сделала все же Кэти Белл?..
- Покрываете Кэти, Поттер?.. Играете в рыцаря?..
- Кого вы покрываете, Поттер?..
- Никого я не покрываю… Кэти только помогла мне его утопить.
- Ага! То есть Кэти Белл при этом присутствовала и даже участвовала!
- Мне не хотелось бы, - вмешался я, - чтобы тут потянуло инквизицией, хотя процесс завораживающий… Объяснитесь, Поттер.
- Ну… Когда с Кэти… - не поднимая глаз, прокашлялся Поттер. - Ну, в общем, когда это все произошло, она ничего не говорила, но там еще был Алекс. Мы хорошо знакомы… И я узнал, что это сделали Людо Бэгман и Люциус Малфой. Я спросил директора, что он намерен с этим делать, он сказал, что примет меры. Потом время шло, а мер не было. Ну, потом Кэти все мне рассказала… и я поклялся за нее отомстить, если больше некому. Потому что это несправедливо, и это… потому что…
- Поклялись ей?
- Нет, я про себя поклялся… но ведь это не важно, правда?

Действительно, это не так важно. Хотя Нерушимая Клятва была бы большим оправданием.

- Ну вот, и потом я снова пошел к директору, - продолжил Поттер. - И прямо сказал ему, что если он не хочет ничего делать – тогда я все сделаю сам. Странно, что я не подумал, как именно буду это делать. У меня из Чар хорошо только с сонным заклятьем. Но директор… в общем, он на меня накричал, - тут Поттер тонко улыбнулся, и я живо представил воспитательную сцену в кабинете Дамблдора. – Ну… в том смысле, что мной владеет низкая месть, и я считаю себя центром вселенной, и что я решил вершить возмездие не разобравшись, и что убить человека – это определенный шаг… в общем, он сильно меня поколебал. Я подумал уже, что я действительно что-то не понимаю, сужу по себе и действую из эгоизма, и может все это просто какой-то комплекс… А потом он предложил мне вступить в Орден Феникса, и бороться как подобает. Я долго отнекивался, потому что не считаю себя готовым. Но он настоял – и я согласился. Потом на инициации мне дали аврорские заклятья и показали, как их исполнять. Вот, собственно и все. Я вышел из кабинета ди ректора, дождался вечера и убил Людо Бзгмана.

…Понятно, кого накануне вечером поджидал Поттер, когда топтался по галерее. Его братские объятия и напускная инфантильность были верхом лицемерия. Отменного слизеринского лицемерия. Мысленно я поставил в плюс Поттеру несколько баллов. При взгляде на него никто бы не поверил, что он обдумывает, как прикончить работника Министерства.

- …Аврорским проклятием? – сказал я.
- Ну да. То есть я сначала его усыпил. А потом применил laesa cordis.
- Что, Поттер, легко оказалось убить человека?
- Не знаю, сэр… Я не успел понять. Я так волновался, что сразу выхватил палочку, боялся, что не успею – что-то помешает… В общем, директор оказался прав, когда потом сказал, что я был ослеплен и напал первым от страха… Но я не боялся, что не смогу убить, я боялся не успеть… А потом еще надо было куда-то деть труп. Я как-то сразу растерялся… И тут как раз подвернулась Кэти. Она применила мобиликорпус – прямо в озеро. Странно, что я сам не догадался… А может, мне было все равно, что теперь обо мне подумают… Когда я всех вас так подвел…

…Поттер сидел как под гипнозом – и говорил также. Глубоко смотрел внутрь себя – но никак не находил стержня, вокруг которого вращалось его существование. Директор очень сильно подорвал его веру в себя. Возможно, по мнению Дамблдора, он просто лишил Поттера веры в непогрешимость, и спровоцировал его мыслить нелинейно. Вообще, умение мыслить для подростка – это прекрасно. Если параллельно это не парализует его умения действовать.

- Правильно ли я понимаю, Поттер, - сказал я, глядя на остальных, - что директор знал о вашем намерении убить Пожирателя Смерти и вашей невозможности сделать это с наличным уровнем подготовки? Не давая пострадавшей стороне никаких гарантий, он тем не менее принял вас в орден, дал в руки смертельное оружие, а когда вы применили его по назначению – выгнал вас вон, поскольку Дело сделано? Блестящий, как по нотам разыгранный план. Справедливость к мисс Белл восторжествовала, козел отпущения наказан, руки руководства чисты. Я ничего не перепутал?..
- Ну… По всей видимости, нет… Сэр.
- Вам не кажется удивительной кристальная честность директора, который обещал принять меры против мистера Бэгмана – и действительно принял их? Ценой, в общем-то, ничтожной жертвы?..
- Гм!.. – прокашлялся Люпин. Его мнение меня не интересовало.
- Конечно, убийство Микаэлы Малфой, которая никогда не состояла в рядах Пожирателей Смерти, не подчиняла студентов Империусом и не превращала свой кабинет в бордель – это совсем другое дело, оправданное высшими интересами. Страхом за секреты Ордена Феникса, например, или ослаблением лагеря Врага. Ничего личного, никакого возмездия или приступа слепоты. Вас устраивает такое положение вещей?..
- Н-да, - сказал Грюм. – Однако причем здесь Орден Феникса? Кто непосредственно ее убил?..
- Это отличный вопрос, - мой голос так и сочился ядом, сдержаться я не мог. - Она убита аврорским заклятьем. Остановка сердца, laesa cordis. Это были, случайно, не вы, Грюм? Нет? Не вы, Люпин? И не я. Полагаю, это и не Поттер. Про уважаемую МакГонагалл я молчу, поскольку она не владеет laesa cordis и вообще присутствует здесь случайно. Кто остается?..

Все напряженно исследовали пол. Совершенно верно. Оглашать догадку было неприятно.

- Остается только Альбус Дамблдор и его преданный слуга Филч. Который совершенно перестал походить на сквиба. С некоторых пор. Позволю себе тревожную параллель. Вам, конечно, известно о Сами-Знаете-Ком и его верном слуге Петтигрю, с недавних пор переставшем походить на ничтожество?.. Действия этой пары никто не может контролировать... Повторяю вопрос – вас устраивает такое положение вещей?

…Положение вещей никого не устроило. Но меры противоборства были не очевидны. Грюм стучал пальцами по коленке. Поттер высморкался и уставился в стол.

- Не смейте лить сопли, Поттер! – процедил я. – Могу вас уверить, что лично я понимаю ваши мотивы, и вижу их в ином свете, чем Альбус Дамблдор. Слово надо держать. Даже если его никто не слышал. Позволю себе сказать, что вчера вечером вы совершили единственный поступок, достойный уважения. Гонки по канализации на втором курсе не в счет – вы ведь не заблуждаетесь, насколько вам помогали?..
- Ну, - вставил Люпин, - я не стал бы столь одиозно судить об убийстве…
- Разумеется, - окинул я взглядом его стул. – Это хорошие слова для человека, который каждый месяц имеет легальную возможность задрать кого вздумается, и не нести за это никакой ответственности!..
- Ну зачем же…
- Господа, - подала голос МакГонагалл. – Вы что-то снова не туда…
- Да, действительно! – отрезал Грюм. – Что, собственно, вы предлагаете, Северус?
- Подписать документ, - сказал я. – Составить бумагу с перечнем вопросов относительно Ордена Феникса, подписать ее и положить на стол директору. Если вы к этому готовы.

Через десять минут под диктовку бумага была составлена. Там были перечислены прежде озвученные пункты:

1. Правда ли, что в нашу организацию заманивают нужных людей,
2. Правда ли, что нашу организацию нельзя покинуть по доброй воле,
3. Правда ли, что она – последняя и неподсудная инстанция в вопросах жизни и смерти человека, и главным бонусом пребывания в ее рядах выступает право убивать смертельными аврорскими проклятьями,
4. Почему в таком случае за это гонят вон,
5. Как и кем доказывается вина обреченных каре, среди которых попадаются дети 12 лет,
6. Почему одни люди равнее других, и Пожиратели Смерти достойны пощады, а их родственники – нет,
7. И чем это отличается собственно от организации Пожирателей Смерти.

Далее в столбик шли подписи:

1. Aластор Грюм (убил 25 человек)
2. Северус Снейп (убил 20 человек)
3. Ремус Люпин (убил ??? /много/ человек)
4. Гарри Поттер (убил 1 человека) – исключен за убийство
5. Минерва МакГонагалл (не принадлежу. Но могу убить).

…Спрятав бумагу в рукав, я хищно поблагодарил собравшихся. В процессе составления документа никто не ограничивал себя в словах, и руководству ОФ досталось много интересных кличек. С видом исполненного долга и облегчения авроры покинули мою лабораторию.

---

…Но через две минуты из-за стены раздался придавленный вопль. Потом глумливый хохот. Потом дверь моя широко раскрылась.

Это были Люпин и Грюм.

- Э… Профессор Снейп! – изрек Люпин не без злорадства. – Вы знаете, кто все это время находился в вашем классе за стеной, которая, как известно, картонная?
- Кто? – с недобрым предчувствием спросил я.
- Мисс Лавгуд. Та самая Луна Лавгуд, чей отец выпускает «Придиру».

…Это было неописуемо. Я снова срезался на студенте, как и полагается махровому неудачнику. Только представить, как мой бенефис против Дамблдора появится на развороте…

- И что, она все слышала? И поняла?..
- Не сомневайтесь! – мигнул Грюм. – Теперь газеты – ваши!

Сволочи. Им что – отмалчивались, пока я исходил желчью. Осторожные, примерные авроры. Теперь ликуют.

Я расхохотался. Это было куда забавнее, чем кричалки от родителей и сплетни МакГонагалл. Можно считать, семестр удался. Все кончено. И наплевать.

- Отлично! – сказал я. – Если я и хотел огласки деятельности директора, то на такой размах не смел и рассчитывать. Сочувствую Альбусу. А что в моем кабинете делает мисс Лавгуд??
- Профессор, – раздался из-за двери наглый, тонкий голосок. – Я принесла вам свою курсовую.
- Какую курсовую?? – развернулся я. – Вы разве брали тему у меня?
- Нет, – просунулась внутрь девичья голова. - Я писала по теории Чар на основе каббалы. Но там со второй части про сущность счастья и преображение души под воздействие любви (я скривился), и вышло, что вся работа об алхимии. Получается, что теперь ее надо отдать вам.

…После всего произошедшего мне не хватало только многословной курсовой.

- Я не стану читать вашу работу, мисс Лавгуд, - ответил я. – Если желаете узнать мое мнение – прочтите ее вслух сами.
- Но она… большая!
- Читайте быстро. Пропускайте описания, оглашайте выводы.

Мисс Лавгуд зашла, авроры, ухмыляясь, удалились. Поттер так и сидел у стола, МакГонагалл растворилась за балдахином.

Курсовая мисс Лавгуд ни на что не годилась как научный труд. Впрочем, это была неплохая заготовка для женского журнала. О чем я ей немедленно и сказал.

- Ну вот! - воскликнула мисс Лавгуд. – И это вы говорите как раз тогда, когда я поняла, что журналистика мне омерзительна!!
- Да ну? – поразился я. – Как раз тогда, когда у вас есть блестящий шанс сделать карьеру с помощью одного разоблачения?
- Вот именно! Именно теперь я поняла, что все это – не мое!!
- Правильно ли я вас понимаю – нам не стоит ждать плодов вашего подслушивания в прессе?..
- Я вообще не слушала!! – сжала кулаки мисс Лавгуд. – Разве что не нарочно! Я писала мою работу!! Про… про то, как надо делать людей счастливыми!
- Ступайте, мисс Лавгуд, - устало сказал я. – До будущего года.

Буря утихла. День клонился к вечеру. Зеленый сумрак начал по обыкновению заполнять мои углы. Следовало пойти к директору и завершить начатое. Но больше всего на свете мне хотелось тишины и кофе. Поттер прилип к стулу, словно его парализовало.

Минерва МакГонагалл, наконец, оставила мою кровать и пересела к столу.

- Ну вот, Поттер! – сказала она, двусмысленно кося глазом. – А вы боялись! Никто вас не съел…
- Ну… да, - исчерпывающе ответил Поттер.
- Чего боялись? – упал я в кресло. По чести им обоим следовало покинуть мой кабинет. Но пять минут дела не решают. Мной овладела вязкая истома, предшественница грядущих трудов, наследница принятого решения.
- Известно чего, профессора Снейпа! – изрекла МакГонагалл.
- Смешно, - рассеянно сказал я. От Поттера моментально пошла волна напряжения. Не думаю, чтобы он совершенно не контролировал ситуацию. Что ему надо? Вставай и уходи, - мысленно приказал я, - и забери своего декана!

…Но Поттер не владел ни окклюменцией, ни легилименцией. Он был непроходимо туп в ментальных искусствах. Или виртуозно притворялся.

Это значило, что передо мной разыгрывается некая партия.

- Вот, а я что говорила вам, Поттер?.. У профессора к вам нет ровно никакого счета. Даже некая симпатия, можно сказать… Конечно, не настолько, чтобы вы вскакивали среди ночи…

Поттер покраснел, но не пошевелился. Это было забавно.

- Я что-то пропускаю, Минерва? – спросил я с ленивым интересом.
- М-мм… - поднял глаза Поттер, но, упершись в деканшу, снова их опустил. Меня озарило.
- Очевидно, вы имеете в виду, - обратился я к МакГонагалл, - некий сон, благодаря которому Поттер еще до начала семестра смог пересчитать всех Пожирателей Смерти из состава Министерства. Интересно, как далеко шли его планы по зачистке этих рядов… Скажите, Поттер – вы планировали остановиться на Людо Бэгмане?..

Поттер прокашлялся. Потом побледнел.

- Нет, - сказал он, сверкнув линзой. – Второй была бы миссис Паркинсон. Она причастна к истории с Гермионой. А третьим и главным – Люциус Малфой!
- Отчего было сразу не начать с Люциуса Малфоя? – полюбопытствовал я.
- Ну, сначала у меня не было возможностей, - трезво ответил Поттер. – А потом он стал труднодоступен. Поэтому я решил действовать поступательно.
- Мы воспитали монстра, - резюмировал я.

Минерва расхохоталась, довольная неизвестно чем.

- Позвольте спросить, Поттер, - нагнулся я вперед, - какой номер в этом списке у меня?
- Так далеко я пока еще не планировал. Профессор.
- Да!.. – откинулась на спинку МакГонагалл. – Это что-то с чем-то… Не расстраивайтесь, Поттер! Бывают и просто сны!..

…Я совершенно утратил нить повествования. К счастью, в камине громко хлопнуло - и показалась голова Флитвика.

- Добрый вечер! – сказала голова. – Северус. Мы открываем дуэльный клуб?..
- Когда? – переключил я внимание.
- Через полчаса, в Большой Зале.
- Не поздновато?..
- Лучше поздно, чем никогда. Вас ждать?..
- Разумеется.

Голова скрылась. Времени снова стало в обрез.

- Так, - сказал я. – Полагаю, нам надо закончить разговор побыстрее и на осмысленной ноте. Так что там с вашими снами, Поттер?..
- Вот именно, Поттер! – подхватила МакГонагалл. – Расскажите поподробнее, что вам там приснилось с участием профессора Снейпа…

Бедный мальчик. С другой стороны, никто его насильно не удерживал.

- Ну, - обреченно промямлил Потер, - мне действительно приснился профессор Снейп… И он… в общем, он подошел ко мне, и… я почувствовал, что… одним словом…
- Одним словом, - жестко произнесла МакГонагалл, - он вас домогался.
- Ну да, - опустил голову Поттер. Цвет его лица был выше всякой критики.
- А как именно он вас домогался?..
- Ну… он взял меня за плечо…
- Отчего не за горло? – изумился я.
- Подождите, Север. Продолжайте, Поттер...
- …Потом наклонился…и… Не помню!
- И что вы испытали по этому поводу, Поттер? – продолжала МакГонагалл. Было удивительно, насколько допрос доставляет ей удовольствие - в то время, как мне не доставляет никакого.
- Я… испугался. И проснулся в холодном поту. И… потом вышел курить…
- Это-то понятно, Поттер! – хохотнула МакГонагалл. – Но вот чего конкретно вы испугались? Того, что вам доставляют удовольствие домогательства профессора Снейпа? Или того, что не доставляют?..
- Я… не знаю, профессор.
- И как вы ответили профессору Снейпу на его… чувства?
- Да говорю же, я не успел!.. Я проснулся.
- А сейчас что вас смущает?..

Бедный Поттер сжал зубы и поднял глаза.

- Ничего! – ответил он.

Обреченно сверкнула линза. Я расстегнул мантию - пора было собираться в Дуэльный Клуб.

- Довольно, - встал я, чувствуя сладковатый привкус во рту, словно при мне только что применили непростительное заклятье. – Это было… познавательно. Минерва, не могли бы вы занести это в кабинет директора? – я вынул многострадальный документ. - Как приближенное лицо… Боюсь, у меня нет времени.
- Да, конечно, какой разговор! – МакГонагалл пожала плечами, беря бумагу. Я развязал галстук.
- Я вас не задерживаю, господа, - ухмыльнувшись, я принялся за сюртук. На этом месте оторопь покинула коллег, и дверь за ними закрылась.


…После Дуэльного Клуба, где студенты под руководством Флитвика тренировали на мне нападающие заклятья – а я на них свои щиты, я поплелся в «Три метлы».

День был закончен. Ни удовлетворения, ни покоя он не принес. Липкий туман плыл над прелой листвой и в пяти ярдах застилал дорогу. Мне никогда не случалось сбиться в тумане, он был столь же хорош, как одиночество. Я так привык к тому, что мне не доверяют, что утратил собственное доверие к кому бы то ни было. Теперь это положение казалось ущербным. Вечное напряжение приводит к изнашиванию материала. Но расслабленность кажется преступлением. Нечто простое, человеческое и благотворное неуклонно проносилось мимо, за пятью ярдами видимости. Наверное, мне остро необходима откровенность. Но вряд ли я найду слушателя. Во всяком случае, такого, которому не придется стирать память после исповеди.

Мне отчетливо опостылел аврорат, директорские игры, блеф с Томми, малфойские интриги и вся эта бессмысленная мельница, создающая видимость оправдания. Оправдания не было не у чего. Ни у милости, ни у жестокости, ни у разума, ни у верности. Потому что все, что они обслуживают – чужая борьба за контроль и власть. В мире, где давно нет ничего, кроме воли, нечем дышать. Разве что испарениями.









В начало страницы