Чары «Хатори Ханзо».

О курсовой.

В данном трактате, я Люциус Рафаил Салярис Малфой, сын Абраксиса Рафаила Саляриса Малфоя, ученик Филиуса Флитвика, Мастера Чар, описываю свое понимание Мастера Чар и того пути, которым он следует. Все описанное в этом трактате – это мое понимание пути и назначения, которым следует двигаться истинному Мастеру чар, а так же данный трактат призван объяснить несведущим в чарах многие из поступков мастеров этого искусства.

О названии.

Я назвал свою курсовую «Чары Хатори Ханзо», в честь великого Мастера Чар дальнего Востока, который, через историю своей жизни, описал путь волшебства. Образ жизни Хатори Ханзо, и образ жизни моего учителя были схожи, и из этой схожести я вывел закономерность.

О происхождении и использовании чар.

По общепринятой теории, Чары произошли путем упрощения длинных и громоздких песенных ритуалов, путем которых достигался определенный волшебный эффект. Колдуны древности для разжигания огня использовали долгий танец, схема которого передавалась из поколения в поколение. Этот «ритуал» содержал как необходимые для разжигания костра элементы, вызывающие волнения души и внутренний синтез искомого пламени, так и множество побочных движений и не был отточен. Для реализации такого волшебства требовалось длительное время, во многом зависевшее от настроя участника, но процедура не была совершенной. Разумеется, использование чар и их наведение уже в те времена применялось не только для Быловых нужд, но и военных целях, хотя было куда менее полезным. Те допотопные ритуалы, обрушивающие огонь или дождь на поселения врагов, нельзя в полной мере назвать чарами, поскольку они были лишены идеальной лаконичности, присущей современным чарам. Со временем волшебники ускорили процесс достижения результата, разрабатывая все более у прощенные, все более яркие и связанные с сутью результата движения, сокращая и декламацию. Тут важно заметить разделение чар на Военные и бытовые. Бытовые чары, по сути, требовали значительно меньше навыка, ибо там не нужно было преодолевать сопротивление свободной личности противника, и от того многие современные бытовые чары не требуют сложного движения тела, поскольку душевный порыв мага, желающего наполнить стакан, для исполнения этого бесхитростного желания не должен быть слишком уж сильным. Противоположный путь – а именно воинское искусство чар, требовало гораздо больше отдачи, что соответствовало трудности применения. Что бы зажечь колдуна – оппонента необходимо была большая пламенность, чем при поджигании кучки поленьев в камине.

Чары, и инструменты.

Чары, в их современном понимании, родились именно из военной стороны волшебства. Своей текущий вид они приобрели во многом благодаря переходу Волшебного мира на использование «волшебной палочки», инструмента более удобного, нежели громоздкий посох, нестабильные жезлы, или же и вовсе – попытки концентрировать волшебство без сводящего наружного элемента, творя конечный результат лишь безумной четкостью своих желаний и эмоций. Но многие особенно сложные чары до сих пор требуют от использующего применения Жезлов или иных вспомогательных элементов. Так или иначе – современные движения Чар и современные упрощенные формулировки декламационной части во многом зависят от всеобщего увлечения волшебной палочкой.

Чары, как идеальное орудие.

В современном волшебном мире всеобщим и стандартным волшебством стали именно чары. Они удобны и быстро приспосабливаются под цели, которых желает волшебник. Именно свойство «высокой лабильности» стало предметом моего интереса в чарах. В современном мире существует чара, практически для любого действия. По крайней мере современный подход к этой области волшебства именно такой – возможно найти чару, под абсолютно любое действие. Трансфигурация, алхимия и травология так же учат нас тому, что эти науки можно использовать для достижения любого результата, но именно чары используют самого волшебника и зачастую ничего кроме него, более того – чары не требуют длительной подготовки. Овладев определенной чарой, колдун волен применять ее в любой необходимый ему момент. Именно эта сторона чар и это их свойство способствовало тотальному увлечению Чарами волшебного мира.

Что же формирует чары, в руках конкретного колдуна? Ответ на этот вопрос становится ключевым в моем исследовании – ведь именно цели волшебника формируют его подборку заклинаний и качество их исполнения. Большинство волшебников, близкое к абсолютному, рассматривают чары – как инструмент достижения целей. Для кого-то это эффективный метод ловли волшебных тварей, а для кого-то возможность произвести впечатление на собеседника. Предположим у вас в руке идеальный клинок. Его красота и гармония совершенны. Им можно выполнить любое действие. И вы добываете им самоцветы. Вы вгрызаетесь клинком день за днем в недра горы и постепенно обнаруживаете, что ваш клинок становится удобной киркой, почти идеальной для достижения самоцветов. Или вы ловите преступников, и уже через год замечаете в своей руке вместо клинка изящное лассо. Оно идеально для ваших целей. Но есть проблема – превращение кирки в лассо, если вы вдруг поменяете профессию, или просто почувствуете необходимость кого-то поймать, будет делом очень трудным. Ваш и чары преобразуются именно в тот состав заклинаний, что нужен вам в Ваших целях. Тогда что же представляет собой Мастер чар?

Как было описано мной выше – цели формируют облик наших чар. А цели мастера чар – это сами чары. Его интересует не применение чар во имя выгоды или с целью приобретения или разрушения чего-то. Фокус его желаний сошелся на самом идеальном клинке. Его чары всегда имеют форму идеального клинка, поскольку именно эта форма доставляет мастеру чар наибольшее наслаждение. Его интересуют чары, во имя красоты их исполнения и совершенства их линий. Все жизнь Мастера Чар может быть посвящена Чарам. Он далек от политики, далек от войны, далек от иных целей на одинаковую бесконечность, поскольку наивысшей целью его жизни стали чары. Окружающий его мир и все его явления открываются Мастеру посредством чар – его искусства. Понимание людей, волшебных явления и предметов становится частью его жизни, когда проходит через призму его творчества облаченного в лаконичное искусство чар. Все ситуации, с которыми его сталкивает жизнь, решаются легко при помощи идеального клинка, но он не ищет их и не избегает их. Он не ищет ни славы, ни покоя. Поскольку ему все едино – что слава, что покой. Для чар не имеет значение кто ты, знают о тебе, или нет. Живешь ты в гуще событий или в отшельничестве – все равно. Для искусства чар и их Мастера нет различий – отрабатываются в своей блистательной чистоте чары на деревьях и камнях, или полем для их применения являются волшебники или волшебные твари. Значение имеет только цели мастера чар. Если цель его по-прежнему только сами чары, и он не ищет иных целей в жизни – то нет таких ситуаций, в которых чары не подсказали бы ему выход.

Но сложен такой путь, и велика, должна быть любовь мастера к своему искусству, что бы соблазны, которые открываются при глубоком постижении любого волшебства, не смогли отклонить от изначальной цели мастера.









В начало страницы